МИНУВШИМ НАС ПОВЕЕТ И ОБНИМЕТ...

Есть в русской литературе имена, при упоминании которых становится тепло, как при встрече со старыми знакомыми. Таково имя Федора Ивановича Тютчева [1803— 1873), чьи стихи мы читаем еще в раннем детстве—сначала “Люблю грозу в начале мая...” и “Чародейкою зимою...”, потом “Я встретил вас...”, и наконец постигаем вершины его философской лирики. Еще А. Д. Фет заметил, что “логическому огню Тютчева суждена завидная будущность — не только освещать, но и согревать грядущие поколения”.

Когда в 1980 году литературная секция Московского городского бюро экскурсий взялась за создание экскурсии “Ф. И. Тютчев в Москве”, то оказалось, что не так уж много известно московских адресов поэта. А ведь Москву он считал своей родиной. В 1849 году, посетив Овстуг — места, где родился, Тютчев написал:

Ах нет, не здесь, не этот край безлюдный
Был для души моей родимым краем —
Не здесь расцвел, не здесь был величаем
Великий праздник молодости чудной.

“Праздник молодости чудной” начинался в Москве. “Я, москвич...”,—признавался он в письме к чешскому писателю Вацлаву Ганке в 1843 году, а в письме к жене свидетельствовал: “Есть что-то в этом городе совершенно особым образом успокаивающее и умиротворяющее меня. Здесь есть целый круг впечатлений, верно ожидающих меня на своих определенных местах”. Вот эти-то “определенные места” требовали расшифровки. На помощь пришли архивы. Материалы Центрального государственного архива литературы и искусства (ЦГАЛИ), Центрального государственного архива г. Москвы ЩГАМ), Института русской литературы (ИРЛИ) помогли назвать новые адреса, связанные с именем Тютчева, и даже уточнить некоторые детали его биографии.

Т. ИЛЯСОВА, экскурсовод Московского городского экскурсионного бюро.

УГОЛОК РАННЕГО ДЕТСТВА

Известный литературовед, правнук поэта К. В. Пигарев в своей книге “Тютчев в его время” пишет: “Раннее детство Тютчева протекало в Овстуге. Зимние месяцы—во всяком случае с того времени, когда для детей начались годы учения,— Тютчевы проводили в Москве, где у них был собственный дом в Армянском переулке”. С этого же адреса начинает свою статью другой исследователь жизни и деятельности Тютчева И. А. Королева (“Русские писатели в Москве”. М., 1977).

Этот дом в Армянском переулке (ныне № 11) известен всем. Но когда он был куплен и не было ли у Тютчевых других домов? А может, семья будущего поэта жила у родственников, что вполне соответствовало нравам старой Москвы? Вот эти вопросы я и пыталась разрешить в начале поисков.

К. В. Пигарев, например, свидетельствует, что мать поэта Екатерина Львовна была воспитана теткой — Анной Васильевной Остерман, женой бывшего губернатора Москвы Федора Андреевича Остермана, который так же, как и его брат Иван, владел в Москве целым рядом домов. Не попытать ли счастье найти Тютчевых у Остерманов?..

В известном указателе Москвы И. Туркистанова “Московский адрес-календарь на 1792 год” сообщается несколько владений Ф. А. Остермана. На первом месте—городская усадьба в приходе церкви Трех Святителей на Кулишках.

Выписываю в Центральном государственном архиве города Москвы метрические книги и исповедные ведомости этой церкви за 1803—1810 годы. И вот в метрической книге за 1805 год нахожу: “6 апреля в доме ее сиятельства графини Остермановой у племянника ее гвардии поручика Ивана Николаевича Тютчева родился сын Сергей”.

В исповедных ведомостях отмечались имена как бывших на исповеди, так и пренебрегших исповедью. Отсутствие фамилии Тютчевых в документах 1804 года наводит на мысль, что приехали они в Москву уже после составления ведомостей, то есть после сентября 1804 года, или в начале 1805 года.

Но почему семья Тютчевых с малыми детьми на руках (с годовалым Федором, трехлетним Николаем да еще в ожидании третьего ребенка) вдруг переезжает в Москву?

Метрическая книга помогла получить нам ответ и на этот вопрос. В ноябре 1804 года скончался хозяин дома Федор Андреевич Остерман, действительный тайный советник, кавалер всех российских орденов, крупный деятель екатерининской эпохи, сенатор, человек, которого Екатерина Львовна Тютчева почитала как отца (может, и второго сына своего она назвала в честь Федора Андреевича?). Вероятно, сразу после похорон в доме овдовевшей тетки в Малом Трехсвятительском переулке (ныне—Малый Вузовский пер., 8) и поселилась семья Тютчевых.

Просматривая метрические книги, убеждаемся, что и лето Тютчевы часто проводят в Москве. В мае 1806 года здесь умер сын Тютчевых Василий, а в июне 1806 года родилась дочь Дарья. Так не Москва ли истинная родина поэта, если с годовалого возраста он живет здесь?

Уголок детства Тютчева был необычайно красив: дом Остермана находился в одном из самых аристократических районов допожарной Москвы. Здесь, в переулках Покровки, с незапамятных времен селились именитые москвичи: кругом утопающие в садах усадьбы, почти над обрывом — церковь Трех святителей, построенная в XVII веке, и овеянный легендами Ивановский монастырь, правее которого вдали блестели золотом на солнце купола кремлевских соборов, а над ними гордо возвышалась колокольня Ивана Великого. Впереди за усадьбами на гребне холма красовалась жемчужина московской архитектуры—церковь Успения Богородицы на Покровке. Позади дома раскинулся большой сад с прудом, за ним — сад соседа, а дальше, внизу за Воспитательным домом, виднелась и голубая лента Москвы-реки. Не здесь ли искать истоки тютчевской лирики?

Материалы Центрального государственного архива города Москвы помогли не только найти местонахождение усадьбы, но и восстановить ее историю. Дом был куплен Ф. А. Остерманом в 1777 году у вдовы тайного советника М. С. Похвиснева и после смерти Федора Андреевича перешел к его вдове Анне Васильевне, а в 1800 году графиня А. В. Остерман подарила этот дом “с садом и всеми служебными постройками” своей племяннице Е. Л. Тютчевой, матери поэта.

Нашлась и опись этой усадьбы, составленная в 1810 году архитектором Жуковым. Трехэтажный каменный дом с большим парадным подъездом и балконом стоял в глубине двора. Два белокаменных крыльца “о шести ступенях” по бокам вели прямо на второй этаж. Во дворе три деревянных флигеля, каретный сарай, конюшня с сеновалом и пять деревянных корпусов “разных мер и посредственного виду” с погребами, сараями, амбарами.

В доме, вероятно, была великолепная библиотека, Ф. А. Остерман оставил о себе не только славу чудака, но и любителя наук и искусств. Известно, что он в совершенстве владел латынью. Не в этом лв доме будущий поэт впервые познакомился с классической поэзией, если в тринадцать лет он был уже признанным переводчиком Горация и Виргилия?..

В 1809 году умерла А. В. Остерман, а в январе 1810 года Е. Л. Тютчева продала дом, о чем сохранилась запись в маклерской книге, которая хранится в фонде городского магистрата архива Москвы.

Дом сменил несколько владельцев, перестраивался. В советские годы при строительстве нового жилого дома было уничтожено правое крыло здания, но отдельные детали интерьера и фасада сохранились с тютчевских времен.
 

В АРМЯНСКОМ ПЕРЕУЛКЕ

“Я отправился посмотреть дом, который принадлежал моему отцу и в котором прошла вся моя юность...” — писал Тютчев жене в 1843 году, приехав в Москву после восемнадцатилетнего перерыва. Именно с этого дома начинали исследователи жизни Тютчева московский период его биографии. Дом, который так хотел видеть поэт, до сих пор стоит в Армянском переулке под № 11. Куплен он был в конце 1810 года, и маклер Мясницкой части сделал в “Книге купчих на продажу дворов, дворовых земель и лавок” следующую запись:

“Лета 1810 декабря 22 день тайный советник князь Сергей Иванов сын Гагарин и коллежский советник камергер кавалер князь Григорий Иванов сын Гагарин продали мы колежского асессора Ивана Николаева сына Тютчева жене Катерине Львовой дочери и наследникам ее крепостной свой двор на белой земле состоящий Мясницкой части третьего квартала под номером двести десятым в приходе Николы Чудотворца что в Столпах что в Армянской улице со всем на том дворе дворовым и хоромным каменным и деревянным строением... А взяли мы Сергей и Григорий у нее Катерины за тот свой двор с землею и всем вышеписанным денег государственными ассигнациями пятьдесят пять тысяч рублей...”.

С домом в Армянском переулке у Тютчева связано много приятных воспоминаний. Здесь он писал свои первые стихи, делал переводы из римских классиков. Отсюда он с семьей в 1812 году уезжал в Ярославль, сюда вернулся после пожара Москвы.

По счастливой случайности пожар не тронул этот квартал Москвы, но дом, как и другие, был разграблен, и его пришлось заложить в Опекунском совете, а часть дома стали постоянно сдавать внаем.

Обычно в контрактах на наем жилого строения отмечались мельчайшие детали условий сдачи. Так, например, читаем в контракте, заключенным Тютчевыми с дальним родственником поэта И. Ф. Булыгиным, что тот “...нанял... в главном каменном корпусе верхний этаж за исключением только одной комнаты весь с принадлежащими к оному службами под оным домом внизу...”

“Живущие по найму” у Тютчевых отмечены и в приходской церкви Николы в Столпах. В 1816 году там значится сестра И. Н. Тютчева—Надежда Николаеьна Шереметева со своими детьми и многочисленной прислугой. С Шереметевой в переписке состояли С. Т. Аксаков, Н. В. Гоголь, В. А. Жуковский, И. И. Дмитриев... Возможно, именно Надежду Николаевну навещал здесь в 1810 году В. А. Жуковский, отметивший в своем дневнике обед у И. Н. Тютчева, на котором ему был представлен тринадцатилетний сын хозяина Федор. Атмосферу в доме Тютчевых отметил в своем дневнике часто бывавший здесь будущий историк М. П. Погодин: “Смотря на Тютчевых, думал о семейственном счастии. Если бы все жили так просто, как Тютчевы”.

В 1821 году, закончив словесный факультет Московского университета, Тютчев уехал в Петербург, а затем связал свою судьбу с дипломатией и надолго покинул Россию. В Москве он был в отпуске в 1825 году. Через год в Мюнхене Ф. И. Тютчев женился. Семья понемногу увеличивалась. Расходы тоже. Письма его жены Элеоноры родителям мужа в эти годы полны жалоб на отсутствие денег. Возможно, желанием помочь семье сына определяется решение родителей продать свой дом, оцененный согласно сообщению “Ведомости, учиненной в комиссии по оценке домов по Мясницкой части” 1817 года, в 90 000 рублей.

7 апреля 1831 года Екатерина Львовна продала этот дом Московскому попечительству о бедных духовного звания людей за 81000 рублей, а для своей семьи купила в том же Армянском переулке 6 ноября того же года другой дом (№ 1) за 32 000 рублей. (Продан в 1840 году).
 

БЛИЗ СТАРОГО ПИМЕНА

Вновь в Москву Ф. И. Тютчев приезжает в 1843 году. Из его письма ясно, что он поселился у родителей. В своей статье “Тютчев в Москве” И. А. Королева пишет: “Собственный дом Тютчевых в Армянском переулке был продан в 1836 году после свадьбы сестры поэта Дарьи Ивановны. Родители Тютчева тогда снимали квартиру. Они приготовили сыновьям комнаты в том же доме, где жиля сами. На какой улице, неизвестно”. Может быть, архивы и теперь помогут в поисках этого неизвестного адреса?

Адрес я нашла в бумагах Центрального государственного архива литературы и искусства. На конверте письма Ф. И. Тютчева отцу в 1843 году стояло: “Ивану Николаевичу Тютчеву в Садовой улице близ Малой Дмитровки в доме Крезовой”. Но где найти дом Крезовой? Внутри Садового кольца, то есть рядом с Малой Дмитровкой (ныне ул. Чехова), в Сретенской части (Москва в то время делилась на 17 частей) на плане Москвы 1851 года дома Крезовой не оказалось. Пришлось смотреть исповедные ведомости всех окрестных церквей, в том числе и соседней, Сущевской части, уже за пределами Садового кольца. И в исповедной ведомости церкви Николая Чудотворца, что в Новой Слободке, в 1843 году действительно отмечены “живущие по найму” в доме действительной статской советницы Матрены Крезовой И. Н. и Е. Л. Тютчевы. Значит, надо искать уже в Сущевской части города. Но московских квартирных книг, в которых записывались размеры владения, число построек в нем, жилая площадь и главное—имя самого владельца, сохранялось очень немного. И вдруг, как подарок судьбы, узнаю, что все пять квартирных книг Сущевской части за 1843 год имеются в архиве. Из них удалось узнать, что М. М. Крезова владела участком под № 207. Дальнейшие поиски не представляли трудностей, по плану Москвы 1851 года удалось легко найти этот дом. И вот адрес: Садовая-Триумфальная, 25. Глубокое разочарование ожидало в конце поисков—дом, который так хотелось увидеть, был снесен в 1978 году при расширении Садового кольца.

Родители Тютчева не случайно выбрали именно этот уголок города. Близ церкви Старого Пимена селились представители московской интеллигенции: профессора университета, артисты Малого театра, художники, литераторы... Здесь (по выражению приятеля Тютчева — С. М. Сухотина — “в милых пименовских краях, где живет столько хороших людей...”) обосновался известный всему городу литератор Николай Васильевич Сушков, женатый на сестре поэта, Дарье Ивановне. Поселившись в доме родителей, поэт писал жене: “Сестра моя с мужем живут по соседству, и, должен признаться, меня приятно поразили комфорт и изящество их обстановки. К тому же они любят хороший стол, так что два-три раза в неделю у них обедает вся семья”.

Сушковы снимали дом купца А. И. Милютина в Старопименовском переулке (ныне улица Медведева, 11). Вблизи обосновались и брат Тютчева Николай Иванович, двоюродный брат Николай Николаевич Тютчев, тетка поэта Надежда Львовна Завалишина, а позже и сын Тютчева — Иван...

И сам Тютчев собирался вместе с семьей поселиться здесь. Письма его 1846 года свидетельствуют о желании перебраться в Москву. Намерение это всячески поддерживают родственники и даже подыскивают квартиры. В письме от 8 августа, например, поэт пишет жене: “Здесь, конечно, очень желают, чтобы мы приехали на будущую зиму в Москву. Однако дом, о котором тебе говорила Дашенька, уже сдан, и поблизости нам трудно будет найти подходящий дешевле, чем за 4 тысячи рублей...”

Дальнейшая переписка показывает, что Тютчевы не решились переехать в Москву, но каждый год поэт приезжал сюда. Дом Сушковых был известен всей Москве. Только из дневников историка И. М. Снегирева, часто бывавшего здесь, можно увидеть, сколько интересных людей перебывало у Сушковых: поэтесса Е. П. Ростопчина (племянница Сушкова), Ф. И. Тютчев, философ П. Я. Чаадаев, журналист О. И. Сен-ковский, издатель П. И. Бартенев, поэт Ф. Н. Глинка, автор нашумевших “Трех повестей”, Н. Ф. Павлов, мемуарист Ф. Ф. Вигель, друг Пушкина П. А. Вяземский, поэт Н. В. Щербина, профессор Московского университета С. П. Шевырев, писатели Н. В. Гоголь, Л. Н. Толстой, актер П." М. Садовский, доктор Ф. П. Гааз и многие другие.

С. М. Загоскин в своих воспоминаниях сообщал: “Николай Васильевич Сушков и жена его Дарья Ивановна были старые приятели моего отца. Люди небогатые, они жили весьма скромно в маленьком наемном доме, стоящем уединенно на дворе в одном из переулков Тверской. (...) Сушковы редко выезжали в свет, но зато по вечерам ежедневно у них собиралось несколько человек из разных слоев общества: представители московской интеллигенции, придворные, чиновные люди, писатели, профессора и художники,— все приезжали к ним запросто, без церемонии, довольствуясь чашкою чая и одною лампою, освещавшею их скромную гостиную”.

Сам Тютчев отмечал и “всеобщую попечительность” Сушкова, который в 1851 году собирался издать сборник тютчевских стихов, и “вечную толчею” в этом доме, и все же любил бывать здесь. Сюда его влекло желание пообщаться с интересными людьми, побыть в кругу родных. Здесь последние годы своей жизни провел отец поэта, больше двадцати лет прожила мать. У тетки своей поселилась после окончания Смольного института младшая дочь Тютчева Екатерина, или Китти, как ее звали в семье.

“Отчего Китти не выходит замуж? — спрашивал старшую ее сестру Анну в письме И. С. Аксаков.— Она красива, умна, в нее готовы влюбиться, но всякий мужчина опасается взять за себя в жены девушку с такой резкой речью, которая уже столько лет самостоятельствует... Нужно уже ей найти человека с такой силой авторитета, который мог попрать и согнуть в три дуги ее самостоятельность, а таких людей мало”.

Дневники Льва Николаевича Толстого свидетельствуют, что он не раз собирался сделать предложение Тютчевой. Но, видимо, острый язычок Китти останавливал его. Часто посреди вечера он уезжал от Сушковых к Щербатовым, а дома, сидя над дневником, начинал сравнивать молодую Щербатову с Тютчевой... и вновь ехал к Сушковым. Может быть, воспоминания об этих вечерах ожили, когда он создавал образ Кити Щербацкой в романе “Анна Каренина”, тем более, что героиням этого романа он дал имена дочерей Тютчева:
Анна, Долли (Дарья, Долли — средняя дочь Тютчева), Кити... Хотя о предстоящем браке Толстого с Китти узнал даже Тургенев в Париже, брак этот не состоялся, но они остались добрыми друзьями.

Осенью 1867 года в Москву переселяется младший сын поэта Иван, старший помощник секретаря 6 департамента 1 отделения Сената. Он снял квартиру в доме В. Казанского, дьякона церкви Старого Пимена. Этот деревянный дом (Воротниковский пер., 7) до наших дней не сохранился, в нем провел поэт лето 1868 года. Заболев, он писал жене: “В уходе нет недостатка.., и я очень доволен, что устроился в квартире Ивана, что мне облегчает многое”. Возможно, этим летом он возобновил давнее знакомство с литератором Н. В. Путятой, семья которого, по данным московского адрес-календаря, проживала в Старопименовском переулке. Давние дружеские отношения перешли в родственные: 27 апреля I860 года в церкви Старого Пимена состоялось венчание сына поэта — Ивана Тютчева и О. Н. Путяты, на котором присутствовал в качестве “поручителя со стороны жениха” и сам Федор Иванович. В письме к Е. К. Богдановой поэт подробно описал это событие и свидетельствовал: “После церемонии все присутствовавшие перебрались к Сушковым, где выпили за здоровье новобрачных...”

Через год Тютчев приехал в этот дом проститься с умершим братом. А в 1871 году скончался и Н. В. Сушков... До конца своих дней поэт был тесно связан с этим московским домом.
 

“ЖИВУЮ МУКУ МНЕ ОСТАВЬ ПО НЕЙ...”

Есть в лирике Тютчева особые стихи. Их литературоведы объединяют в так называемый “денисьевский цикл”. Эти стихотворения принадлежат к шедеврам русской поэзии. В них вся трудная любовь поэта к Елене Александровне Денисьевой прослеживается от первых светлых дней до трагического конца, когда Елена Александровна скончалась от скоротечной чахотки.

Обычно, приезжая в Москву, Тютчев останавливался в гостинице Шевалдышева на Тверской улице. Прекрасное двухэтажное здание с восьмиколонным портиком и лепным треугольным фронтоном до нас дошло в перестроенном виде в составе безликого дома № 12 по ул. Горького. Своей привычке останавливаться у Шевалдышева поэт изменял редко.

Но летом 1863 года, когда он приехал в Москву с Еленой Александровной, снял меблированные комнаты в доме баронессы Корф в “Гнездненском переулке”, как сообщил А. М. Горчакову.

Дом Корф парадным фасадом выходит на Тверской бульвар, комнаты Тютчева, видимо, были в той части, которая смотрит в тихий Большой Гнездниковский переулок.

По некоторым данным, он приехал в Москву не только с Денисьевой, но и с их дочерью Лелей, от которой тщательно скрывалось ложное положение матери. Так что местонахождение дома вполне устраивало поэта, который старался не нарушать условностей света и вместе с тем создать относительно спокойную обстановку своей второй семье. А для себя он стремился сохранить максимум привычных удобств: тот же Тверской бульвар, где собиралась именитая Москва, где он любил гулять с московскими знакомыми, та же Тверская (лишь на нее он соглашался менять Невский проспект), тот же Английский клуб рядом...

От дома Корф было рукой подать до Малой Дмитровки, где жила сестра Елены Александровны — Мария Александровна Георгиевская. Не нарушая этикета, Тютчев здесь мог открыто бывать вместе с Еленой Александровной. Этот дом поэт любил. Муж Марии Александровны— Александр Иванович Георгиевский — был сотрудником журнала “Русский вестник”, где время от времени появлялись стихи Тютчева. К Георгиевскому Тютчев относился с большой симпатией, о чем говорят письма и записки поэта. Здесь он всегда чувствовал себя просто и уютно.

Неопубликованные письма Ф. И. Тютчева к Георгиевским, которые хранятся в Центральном государственном архиве литературы и искусства, и неопубликованные воспоминания Георгиевского из собрания Пушкинского дома (ИРЛИ) помогли установить дом, где жили Георгиевские.

А. И. Георгиевский в воспоминаниях сообщал, что с начала 50-х годов жил “на Малой Дмитровке в доме Шиловского, против Рождества Богородицы в Путинках, где мы занимали очень хорошую и большую и притом за довольно дешевую цену квартиру благодаря нашим старинным товарищеским по институту отношениям с Шиловским”.

С помощью плана Москвы 1851 года и материалов Государственного исторического научно-технического архива удалось уточнить, что дом Степана Шиловского находился на углу Малой Дмитровки (ул. Чехова) и Медвежьего (ныне Настасьинского) переулка. Это был двухэтажный каменный дом (по современной нумерации — № 3) с тремя крыльцами и пилястрами по всему фасаду. Пятиэтажным он стал в 1910 году, когда был надстроен.

Вот в этом двухэтажном доме и бывали летом 1863 года Тютчев и Денисьева. 15 июля—день именин старшего сына Георгиевских Владимира Тютчев надолго запомнит как один из светлых безмятежных дней...

Через год, после смерти Елены Александровны, именно Георгиевским он будет отправлять безутешные письма: “Во мне все убито: мысль, чувство, память, все...”, “О, приезжайте, приезжайте ради бога, и чем скорее, тем лучше...”. Он метался по свету: Ницца, Петербург, Овстуг... А мысли летели туда, где он мог не скрывать своих чувств, в эти “З—4 комнаты Шиловского дома, которые так недавно были на моем перепутье, куда бы я ни пошел...”. “...Я и в виду Средиземного моря не мог найти ничего утешительного во всем том, что было в связи с происшедшим—и вот почему меня так тянет в Москву, и лучше сказать, на Малую Дмитровку...”

В Москву Тютчева тянуло всегда. Не только в эти трагические дни. Этот город играл видную роль в судьбе поколений поэтов и писателей. Он не был похож ни на один другой город. Однажды поэтесса К. К. Павлова написала Е. П. Ростопчиной:

Когда б не в старом граде этом
Впервой на свет взглянули вы,
Быть может, не были б поэтом
Теперь на берегах Невы...

Этот город формировал поэтическое видение мира, город рождал поэтов... Вот почему так интересно расширить страницы московской биографии каждого поэта, и, вероятно, наша работа добавит новые данные к истории литературной Москвы.

Содержание