испуге  лошадей,  но  все  заглушал  леденящий  пронзительный  вой,  ставший
недоступным слуху и трепещущий в воздухе.  Хоббитов  приподняло  и  швырнуло
оземь, они зажали уши руками.
Вой сменился долгим злобно-унылым визгом, и, когда все  смолкло,  Фродо
медленно поднял голову. По ту сторону  узкой  долины  почти  вровень  с  его
глазами высились стены смертоносной крепости и зияли ее ворота  -  отверстая
зубастая пасть. Они были распахнуты настежь, и оттуда выходило войско.
Все воинство было в черном, под стать  ночи.  Из-за  восковых  стен  по
светящимся плитам  выступали  ряд  за  рядом,  быстро  и  молчаливо,  черные
ратники, и не было им конца. Впереди в едином сомкнутом строю ехала конница,
а во главе ее - всадник и конь крупнее всех остальных, и всадник  на  черном
коне был в черном плаще и латах,  и  лишь  поверх  его  опущенного  капюшона
мерцал замогильным светом шлем - или, быть  может,  венец.  Он  подъезжал  к
мосту, и Фродо не мог ни сморгнуть, ни  отвести  от  него  широко  раскрытых
глаз. Так это же Предводитель Девятерых Кольценосцев возвращался на землю во
главе  несметного  воинства?  Да,  это
был
он,
тот
самый
костистый
король-мертвец, чья  ледяная  рука  пронзила  Хранителя  Кольца  смертельным
клинком. И старая рана страшно заныла, и холод подобрался к сердцу Фродо.
И  когда  он  застыл,  пригвожденный  ужасом  и  зачарованный,  Всадник
внезапно остановился у самого моста, а  за  ним  стало  все  войско.  Тишина
омертвела. Должно быть, главарь призраков расслышал  зов  Кольца  и  на  миг
смутился, почуяв в своей долине присутствие иной мощи. Венчанная  мертвенным
блеском черная голова  поворачивалась,  проницая  темень  невидимыми  очами.
Фродо оцепенел, как птичка при виде подползшей змеи, и почувствовал  во  сто
крат сильнее, чем бывало  прежде,  властный  приказ  надеть  Кольцо.  Однако
теперь он ничуть не хотел подчиниться. Он знал, что Кольцо выдаст его и  что
ему не под силу тягаться с Моргульским  властителем  -  пока  не  под  силу.
Скованный  смертным  страхом,  он  испытывал  гнетущее  принуждение
извне;
ответного побуждения  не  было.  Его  рука  пошевелилась  -  Фродо,  томимый
предчувствием, безвольно наблюдал со стороны, словно читая жуткую повесть, -
и поползла к цепочке на шее. Наконец воля Фродо проснулась и подвела руку  к
какому-то предмету, спрятанному у сердца, холодному, твердому,  -  и  ладонь
его сжала фиал Галадриэли, забытый и как бы ненужный до этой роковой минуты.
И всякая мысль о Кольце покинула его; он вздохнул и опустил голову. далее 

"НАУКА И ЖИЗНЬ"
главная