менее в порядке и надо  поразмыслить,  прикинуть  на  будущее.  Пин  наконец
решился и заговорил.
- Древень, а Древень, - сказал он, - можно  немного  поспрашивать?  Вот
почему Селербэрн не велел к  тебе  в  Лес  соваться?  Он  сказал  нам:  мол,
берегитесь, а то мало ли.
- Н-да-а, вот что он вам сказал? - прогудел Древень. - Ну и я бы вам то
же самое сказал, иди вы от  нас  обратно.  Да,  сказал  бы  я,  вы  поменьше
плутайте, а главное - держитесь подальше от кущей Лаурелиндоренана! Так  его
встарь называли эльфы; нынче-то называют короче, Кветлориэн  нынче  они  его
называют. Так-то вот: звался Золотозвончатой Долиной, а  теперь  всего  лишь
Дремоцвет, если примерно по-вашему. И недаром, должно быть: ихнему  бы  краю
цвести да разрастаться, а он, гляди-ка, чахнет, он все меньше и меньше.  Ну,
словом, неверные те места, и не след туда забредать, вовсе даже незачем,  ни
вам, ни кому другому. Вы оттуда выбрались, а зачем туда забрались,  пока  не
знаю, и такого что-то ни с кем, сколько помню, не бывало. Да, неверный край.
Наши места  тоже,  конечно,  хороши.  Худые  здесь  случались  дела  со
странниками, ох, худые, иначе  не  скажешь.  М-да,  от  нас  не  выберешься:
Лаурелиндоренан линдолорендор  малинорнелион  орнемалин,  -  как  бы  нехотя
произнес он. - За Кветлориэном они, похоже, уж  и  света  белого  не  видят.
Селербэрн застрял в своей юности, а с тех пор  что  у  нас,  что  вообще  за
опушками  Златолесья  много  чего  переменилось.  Но  все  же
верно,
что
Таурелиломеа-тумбалеморна Тумбалетауреа Ломеанор, это да, это как и  прежде.
Да-да, многое переменилось, однако же это по-прежнему, хоть и не везде.
- Ты это о чем? - спросил его Пин. - Что не везде?
- Деревья с онтами, онты и деревья, - ответствовал Древень. - Сам-то  я
не очень понимаю, что происходит, и не  смогу,  наверно,  толком  объяснить.
Однако попробую. Вот некоторые из нас как были онты,  так  и  есть  и  живут
по-положенному, а другие призаснули, вроде бы одеревенели, что ли. Деревья -
наоборот, они все больше деревья как деревья, а  некоторые,  и  очень  таких
многовато, пробуждаются. Иные даже и совсем пробудились: из  этих  кое-какие
ни дать ни взять онты, хотя куда им до онтов. Да, дела, что ни говори.
Вот  тебе  дерево:  растет-зеленеет  как  ни  в  чем
не
бывало,
а
сердцевина-то у него гнилая. Древесина - нет, древесина добротная,  я  не  о
том. Да взять те же древние ивы у нижнего тока Онтавы:  их  уж  нет  теперь,
только  в  моей  памяти  навечно  остались.  Совсем  они  прогнили  изнутри, далее 

"НАУКА И ЖИЗНЬ"
главная