Меня Верховный Правитель Денэтор встретил гораздо сдержанней, чем раньше, и весьма неохотно допустил в Хранилище древних рукописей и старинных книг. "Если тебя, как ты говоришь, интересуют древние летописи Гондора - что ж, читай, - сказал он мне хмуро. - А для меня прошлое ясней будущего... ну да это уж мои заботы. Однако даже мудрейший Саруман находил здесь только то, что я знаю". Так напутствовал меня Денэтор. И все же я нашел в Хранилище манускрипты, которые мало кто способен понять, ибо наречия народов древности знают сейчас лишь мудрейшие из Мудрых. Да, Боромир, я разыскал там запись, сделанную рукой самого Исилдура, и едва ли кто-нибудь ее читал - кроме меня да, быть может, Сарумана. Оказывается, после победы над Врагом Исилдур вернулся в княжество Гондор - а не "ушел, чтобы где-то бесславно сгинуть", как повествуют северные предания. - Северные - возможно, - сказал Боромир. - Но мы, гондорцы, исстари знаем, что Исилдур действительно возвращался в Гондор, чтобы поручить княжество Менельдилу, сыну своего убитого брата; и тогда же, в память о погибшем брате, он посадил в столице нашего княжества последнее семя Белого Древа. - И тогда же сделал последнюю запись, - дополнил рассказ Боромира Гэндальф, - о которой в Гондоре, вероятно, забыли. Эта запись касается Кольца Всевластья, добытого Исилдуром в поединке с Сауроном. Вот что мне удалось прочитать: "Отныне Кольцо Всевластья станет достоянием Великих Князей Арнора; однако сей манускрипт я оставляю в Гондоре - ибо здесь тоже живут потомки Элендила, - дабы и на юге не забылись удивительные деяния нашей эпохи". И тут же дается описание Кольца: "Оно было раскаленным, когда я взял его в руку, словно только что вынутое из горна в кратере Роковой горы, и мне показалось, что мой ожог не заживет никогда. Однако рука моя исцелилась, и Кольцо остыло и сделалось на вид меньше - и все же не потеряло прежней привлекательности, равно как и формы, приданной Ему Врагом. И потускнели магические знаки на Нем и едва виднелись. Знаки же суть буквы эльфов Остранны, однако язык надписи мне незнаком. Язык сей есть, вероятно, язык Врага, ибо звучит он при чтении букв уродливо и таинственно. Мне неведомо, какое зло таит в себе Вражья надпись, но я срисовываю ее, дабы сохранилась она в памяти потомков, ежели буквы, уже едва зримые, исчезнут совсем. Кольцу ... следующая страница