утесам внимательней и увидел,  что это вовсе не утесы, а искусно вырубленные
в камне фигуры; но их уже разрушило неумолимое время.
Отряд  двигался  к  югу  всю ночь.  Под  утро,  в  сером предрассветном
сумраке,  Фродо  случайно  глянул на небо  и заметил,  а точнее, лишь смутно
ощутил, как над ними пронеслась бесшумная тень, стершая с небосвода  - всего
лишь на мгновение - веселые искорки звезд. Фродо вздрогнул.
- Ты сейчас ничего не заметил в небе? - еле слышным шепотом  спросил он
Гэндальфа, шагавшего с Арагорном впереди Отряда.
- Заметить не заметил, но почувствовал, - сказал Гэндальф. - На секунду
стало как будто темней. Наверно, над нами проплыло облачко.
- Очень  уж быстро оно проплыло, - ни к  кому не обращаясь, пробормотал
Арагорн. - Особенно для такой безветренной погоды...
Больше  ночью  ничего не  случилось. Рассвет был ясный и  солнечный, но
прохладный; ветер опять подувал с востока.
Еще две ночи шел Отряд к Мглистому; извилистая дорога то карабкалась на
холм, то сбегала в ложбину,  но было заметно, что она постепенно поднимается
все  выше;  и вот, когда кончилась вторая ночь, Отряд вплотную  подступил  к
Баразинбару, или,  как  называли его  эльфы,  Карадрасу, громадному пику  со
снежной вершиной и кроваво-красными каменистыми склонами, на которых не было
ни лесов, ни лугов.
Зачинался пасмурный  и холодный рассвет; серые тучи  закрывали  солнце;
ветер  дул теперь  с  северо-востока.  Гэндальф  повернулся лицом  к  ветру,
потянул носом и сказал Арагорну:
- Зима  нагоняет нас. Горы  на севере покрыты снегом почти до подножия.
Послезавтра мы  поднимемся к Багровым Воротам,  и там нас, возможно, заметят
соглядатаи;  но самым опасным и коварным  врагом, весьма вероятно,  окажется
погода. Так какой же путь ты выбрал бы, Арагорн? ... ��������� ��������