стальные полчища, и верховые - на громадных волках. Потом люди,  и  тоже  их
видимо-невидимо, при свете факелов различались их лица. Вроде  бы  люди  как
люди, высокие, темноволосые - мрачные, но не злобные. Жуть-то была не в них;
страшно стало, когда пошли другие  -  росту  людского,  а  хари  гоблинские,
изжелта-серые, косоглазые. И знаете, мне припомнился тот южанин в  Пригорье;
тот, правда, был все же скорее человек, чем орк.
- Да, я его тоже припоминаю, - сказал Арагорн. -  Мы  навидались  таких
полуорков в Хельмовом ущелье. Теперь-то ясно, что  тот  южанин  был  шпионом
Сарумана, но стакнулся ли  он  с  Черными  Всадниками  или  соблюл  верность
здешнему хозяину - кто его знает. Да  и  то  сказать:  разве  их,  лиходеев,
разберешь, когда они служат верой и правдой, а когда плутуют и мошенничают?
- Короче говоря, набралось Сарумановой рати самое малое тысяч десять, -
сказал Мерри. - Час или около того выходили они из ворот. Одни отправились к
Бродам, другие - прямо на восток. Там был мост, примерно за лигу отсюда, где
река глубоко уходит в каменное русло. Да вон он, что там от  него  осталось:
если встанешь, отсюда видно. Они сипло орали песни, гоготали и галдели.  Ну,
подумал я, ристанийцам-то, пожалуй, худо придется.  Но  Древень  и  ухом  не
повел. Он сказал: "Нынче мне до них дела нет. Я займусь Изенгардом,  скалами
и стенами".
В кромешной тьме много не увидишь,  но  мне  почудилось,  будто  гворны
помалу двинулись на юг, как только затворились ворота.  Должно  быть,  им-то
было дело до орков. А поутру они продвинулись далеко в  долину:  там  лежало
темное пятно.
Как только удалилось Саруманово воинство,  настал  наш  черед.  Древень
опустил нас наземь, подошел к воротам и принялся  колотить  в  них,  вызывая
Сарумана. Со стен посыпались стрелы  и  полетели  камни.  Ну,  стрелы  онтам
нипочем: они их только  язвят,  будто  осиные  укусы.  Онта  можно  истыкать
стрелами как игольник, а он почти и не заметит. Отрава их  не  берет,  да  и
кожа потолще древесной коры. Разве что если изо всех сил рубануть топором  -
вот топоров они не любят. Много, однако, понадобится  дровосеков  на  одного
онта, тем более что, единожды рубанув его, в живых уж точно  не  останешься.
Онтский кулак мнет броню как жесть.
Ну  и  вот,  обстреляли  они
Древня,
и
тот
малость
осердился,
"поспешничать" стал - есть у него такое словечко. Как  гаркнет:  "Хрру-ум  -
ху-ум" - и, откуда ни возьмись, явилась ему на подмогу добрая дюжина  онтов. далее 

"НАУКА И ЖИЗНЬ"
главная