нельзя на открытых местах, совсем нельзя. Скореиньки!
Он пошел быстрее, и они еле поспевали за ним. Началась  большая  круча,
заросшая  утесником,  черникой  и  низким  терном;  то  и  дело  открывались
обугленные прогалы - следы недавнего огня. Наверху утесник  рос  сплошняком:
высокий, старый и тощий понизу, он  густо  ветвился  и  осыпан  был  желтыми
искорками-цветками с легким пряным запахом. Хоббиты,  почти  не  пригибаясь,
шли между шиповатых кустов по колкой мшистой подстилке.
Остановились на дальнем склоне горбатого холма и  залезли  отдохнуть  в
терновую заросль: глубокую рытвину прикрывали оплетенные  вереском  иссохшие
узловатые ветви-стропила, кровлей служили весенние побеги и юная листва. Они
полежали в этом терновом чертоге.  Устали  так,  что  и  есть  не  хотелось,
выглядывали из-под навеса и дожидались дня.
Но день не наступил: разлился мертвенно-бурый сумрак.  На  востоке  под
низкой  тучей  трепетало  багровое  марево  -  не  рассветное,  нет.
Из-за
бугристого всхолмья супились кручи Эфель-Дуата, стена ночного мрака,  а  над
ней черные зазубренные гребни и  угловатые  вершины  в  багровой  подсветке.
Справа громоздился еще чернее высокий отрог, выдаваясь на запад.
- В какую нам сторону? - спросил Фродо. -  Там  что,  за  этим  кряжем,
логовина Моргула?
- А чего примериваться? - сказал  Сэм.  -  Дальше-то  пока  не  пойдем,
все-таки день, какой ни на есть.
- Может быть, пока и не пойдем, может быть, и нет, - сказал  Горлум.  -
Но идти надо скорей  -  и  поскорее  к  Развилку,  да,  к  Развилку.  Хозяин
правильно подумал - нам туда.
Багровое марево над Мордором угасло, а  сумрак  густел:  чадное  облако
поднялось на востоке и проползло над ними. Фродо и Сэм  поели  и  легли,  но
Горлум мельтешился. Есть он не стал, отпил воды и выполз из рытвины, а потом
и вовсе исчез.
- Мышкует небось, - сказал Сэм и зевнул. Был его черед спать, и сон его
тут же сморил. Ему снилось, что он возле Торбы-на-Круче и чего-то  он  такое
ищет на огороде, но тяжко навьючен и чуть землю носом не бороздит.  Там  все
почему-то заросло и как-то запаршивело: сплошные  репьи  да  купыри,  аж  до
нижней изгороди. "Работенки невпроворот,  а  я,  как  на  грех,  уставши,  -
приговаривал он и вдруг вспомнил, что ему надо. - Да трубку же!" - сказал он
и проснулся.
- Вот дубина! - обругал он себя, открыв глаза и раздумывая, с  чего  бы
это он валяется под забором. Потом сообразил, что трубку искать  не  надо  -
она в котомке, а табаку-то нет - и что он за сотни миль от  Торбы.  Он  сел.
Было темным-темно. Ишь, хозяин додумался: не будить его до самого вечера!  - далее 

"НАУКА И ЖИЗНЬ"
главная