- Кгм, да, нет, он не будет, это верно, и я об этом не забыл. По правде
сказать, я как раз об этом все время и думаю. Но  я  из  нас  самый  старый,
многие онты куда помоложе, на сотни древесных веков. Сейчас они осерчали,  и
у них одно на  уме  -  сокрушить  Изенгард.  А  потом  немного  поодумаются,
поостынут, выпьют водички на ночь -  и  начнут  успокаиваться.  Ох,  изрядно
водички мы выпьем на ужин! Ну а пока пусть их топают и поют!  Идти  нам  еще
далеко, поразмыслить времени хватит. Лиха беда начало.
И Древень подхватил общий напев, раздававшийся с прежней силой.  Однако
мало-помалу голос его притих и смолк, а нахмуренный лоб глубоко  взбороздили
морщины. Потом он поднял глаза, и Пин заметил в них скорбь - но  не  уныние.
Казалось, зеленый огонь разгорелся еще  сильнее,  но  светил  он  как  бы  '
издали, из темной глубины его мыслей.
- Оно конечно, друзья мои, может статься иначе,  -  медленно  промолвил
он. - Может статься и так, что судьба против нас, что нас постигнет рок, что
это последний  поход  онтов.  Но  если  бы  мы  остались  дома  в  блаженном
бездействии, мы бы своей судьбы не миновали, раньше ли, позже ли, не все  ли
равно? Мы об этом давно размышляем, потому и в поход двинулись. Нет,  спешки
тут  не  было:  просто  решение  созрело.  Зато,  глядишь,  и  песни  сложат
когда-нибудь о нашем последнем походе. Да, - вздохнул он, - сами,  может,  и
сгинем, но хоть другим поможем. Жаль только, если вопреки старым  песням  мы
никогда больше не встретимся с онтицами. Очень бы  мне  хотелось  еще  разок
повидать Фимбретиль. Однако ж, друзья мои, песни -  они  ведь  как  деревья:
плодоносят по-своему и в свою пору, а случается, что и безвременно засыхают.
Онты шагали ровно и размашисто. Вначале путь их  лежал  на  юг  длинной
логовиной; потом приняли вправо и двинулись наискосок, все выше  и  выше,  к
вздымавшимся  за  верхушками  деревьев  западным  кряжам
Метхедраса.
Лес
отступал, рассыпался купами окраинный березняк, а там лишь кое-где на  голом
склоне торчали одинокие сосны. Солнце кануло за  темный  гребень.  Стелились
сумерки.
Пин оглянулся. То ли онтов прибавилось, то ли... что за наваждение?  За
ними оставался пустой и тусклый откос, а теперь он был покрыт  деревьями.  И
деревья не росли, не стояли - они  двигались!  Неужели  Фангорн  очнулся  от
вековечной дремы и выслал на горный хребет  древесное  воинство?  Он  протер
глаза: может, он сам задремал или ему померещилось в сумерках? Но нет, серые
громады шествовали вверх по склону, разнося  глухой  шум,  гудение  ветра  в
бесчисленных  ветвях.  Онты  всходили  на  гребень  и  давно  уже  не  пели.
Воцарились темень и тишь, только земля трепетала  от  поступи  древопасов  и
пробегал шелест, зловещий многотысячелистный шепот. С  вершины  стала  видна далее 

"НАУКА И ЖИЗНЬ"
главная