сторону  болот,  гнилое  и  тяжкое  зловоние  которых  превозмогало
ночную
свежесть.
Горлум порыскал на краю расселины и подозвал их:
- Сюда! Здесь легко можно спуститься. Смеагорл ходил здесь  однажды,  я
здесь ходил, прятался от орков.
Хоббиты спустились во мглу следом за ним - оказалось, и вправду  легко.
Футов двенадцать шириной, не больше пятнадцати в  глубину,  впадина  служила
руслом одной  из  бесчисленных  речушек,  стекавших  с  Привражья,  пополняя
застойные хляби. Горлум свернул направо, более или менее к югу,  и  зашлепал
по ровному каменному дну. Вода ему была  явно  очень  приятна,  он  радостно
хихикал и даже поквакивал себе под нос нечто вроде песенки:
Ноги грызет холод,
Гложет кишки голод,
Камни больно кусаются -
Голые, словно кости,
Грызть их нету корысти -
Зубы об них обломаются.
А мокрая мягкая речка
Радует нам сердечко,
К усталым ногам ласкается.
И мы говорим с улыбкой...
- Ха-ха! Кому же это мы улыбаемся? -  прогнусавил  он,  покосившись  на
хоббитов. - А вот сейчас скажем, кому. Он  тогда  сам  догадался,  треклятый
Торбинс.
Глаза его гадко сверкнули в темноте, и  Сэму  это  сверкание  очень  не
понравилось.
Живет она - не дышит,
Безухая - а слышит.
Как мертвая, холодна
В кольчуге своей она.
Все пьет и никак не напьется,
На земле - скачет и бьется.
Ей водомет - дыра,
А островок - гора.
Блестит она и мелькает,
Гладенькая такая!
И мы ее кличем с улыбкой:
Плыви к нам, вкусная рыбка -
Жирненькая! далее 

"НАУКА И ЖИЗНЬ"
главная