опередили. Боюсь, что ты прав, Леголас: трижды двенадцать часов, не  меньше,
прошло с тех пор. Если они прыти  не  поубавили,  то  еще  вчера  под  вечер
добежали до опушки Фангорна.
- И на севере, и на западе только  и  видать,  что  траву  в  дымке,  -
пожаловался Гимли. - Может, заберемся на  холмы  -  вдруг  оттуда  хоть  лес
покажется?
- Не покажется, - возразил Арагорн. - Холмы тянутся  к  северу  лиг  на
восемь, а там еще степью все пятнадцать до истоков Онтавы.
- Тогда вперед, - сказал Гимли. - Лишь бы ноги не подвели, а то  что-то
на сердце так и давит.
Бежали без роздыху,  и  к  закату  достигли  наконец  северной  окраины
всхолмья. Но теперь они уж не бежали, а брели, и  Гимли  тяжело  ссутулился.
Гномы не ведают устали ни в труде, ни в пути, но нескончаемая и  безнадежная
погоня изнурила его. Угрюмый и безмолвный Арагорн шел за ним следом,  иногда
пытливо склоняясь к черным отметинам. Один Леголас шагал, как всегда, легко,
едва приминая траву, словно  летучий  ветерок.  Лориэнские  дорожные  хлебцы
питали его сытней и надежней, чем других, а к тому же он  умел  на  ходу,  с
открытыми  глазами  забываться  сном,  недоступным  людям  или
гномам,
-
эльфийским мечтанием о нездешних краях.
- Взойдемте-ка на вон тот зеленый холм, оглядимся! - позвал он  усталых
друзей и повел их наискось к лысому  темени  последней  вершины,  высившейся
особняком. Тем временем солнце зашло, и пал вечерний  сумрак.  Густая  серая
мгла плотно окутала зримый мир. Лишь на дальнем северо-западе чернели горы в
лесной оправе.
- Вот тебе и огляделись, - проворчал Гимли. - Зато уж здесь  как-никак,
а заночуем. Крепко что-то похолодало!
- Северный ветер дует, от снеговых вершин, - сказал Арагорн.
- К утру подует восточный, - пообещал Леголас. - Отдохните,  раз  такое
дело. Только ты, Гимли,  с  надеждой  зря  расстался.  Мало  ли  что  завтра
случится. Говорят, поутру солнце путь яснит.
- Яснило уж три раза кряду, а толку-то? - сказал Гимли.
Холод пробирал до костей. Арагорн и Гимли  засыпали,  просыпались  -  и
всякий раз видели  неизменного  Леголаса,  который  то  стоял  недвижно,  то
расхаживал взад-вперед, тихо напевая что-то на своем древнем языке, и звезды
вдруг разгорались в черной небесной бездне. Так проплывала ночь,  а  рассвет
они встретили вместе. Бледная денница  озарила  мертвенно-безоблачное  небо;
наконец взошло солнце. Ветер дул с востока, туманы  он  разогнал  и  обнажил
угрюмую равнину в жестком утреннем свете. далее 

"НАУКА И ЖИЗНЬ"
главная